Одержимый. Книга пятая - Страница 15


К оглавлению

15

В общем, единственно верным вашим решением в данных обстоятельствах, на мой взгляд, является — принять всё как есть. И взять леди Энжель под полную опеку. Так явно будет лучше как для неё, так и для вас…

Эрих Кован.

— Но Энжель же никогда не согласится на такое условие её освобождения и ни за что не примет полную опеку! — с отчётливым отчаянием воскликнул я, порывисто поднимаясь и сминая прочтённое письмо.

— Не согласится поменять каторгу на свободу? — насмешливо хмыкнул эйр Риатис. После чего, как‑то по отечески мне улыбнувшись, проникновенно сообщил: — Сэр Кэрридан, знаете, кого у нас тут только нет среди осужденных… Есть: и карманницы, и разбойницы, и мошенницы, и убийцы, и даже три контрабандистки… — Прервавшись на миг, он выдержал интригующую паузу, а затем убедительно продолжил. — А вот дур… Тех нет ни одной! — И руками развёл, как бы выказывая таким образом искреннее сожаление по этому поводу.

— Нет! — от избытка чувств заходив по кабинету туда — сюда, несогласно замотал я головой. — Нет, так нельзя! — И, остановившись как вкопанный у стены, в дальнем углу, решительно произнёс, обращаясь к начальнику каторги: — Нужно сделать всё иначе. Раз уж опека леди Энжель необходима, давайте оформим не полную, а обычную.

— Нет, сэр Кэрридан, — не менее решительно ответил эйр Риатис, отстраняясь от стола и несогласно покачивая головой. — Боюсь, пойти на такой подлог я не могу. Ибо имею на сей счёт прямой и недвусмысленный приказ. Полученный под роспись. Нарушать который, как сами понимаете, чревато. Так что если вас что‑то не устраивает, то решайте вопрос со своим покровителем. А крошка ди Самери пока побудет у нас… — И, сложив руки, с искренним недоумением признался: — Хотя я, сознаться, не понимаю, что вас смущает в полной опеке…

С отчаянием прикинув, сколько времени займут возможные мытарства по поиску Кована, которого в столице может банально не быть, и людей принимавших решение по данному вопросу, и попытках убедить всех заинтересованных лиц всё переиграть, я чуть за голову не схватился. Это ж месяцы может занять!

Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, я резко выдохнул, разжимая судорожно стиснутые зубы. И, малость успокоившись, решил не рубить с плеча, а для начала поговорить с Энжель. Объяснить ей сложившуюся не по моей вине ситуацию, успокоить и попросить ещё немножко подождать своего освобождения с каторги…

Пока я размышлял так, её и привели…

Короткий стук и, приоткрыв дверь, в кабинет сунула голову какая‑то женщина — надзирательница. Вопросительно посмотрела на эйра Риатиса, а тот сразу ей рукой замахал — давай, мол, сюда. И она исчезла. На миг. Затем дверь полностью открылась и надзирательница зашла к нам. Введя под локоток сложившую руки за спиной и опустившую голову хрупкую девушку, в сильно ношенном сером платье, с парой тщательно, но несколько неумело заштопанных прорех, в старых, разбитых башмачках, и в застиранном почти до белизны платке… Энжель… С настолько осунувшимся, усталым лицом, что я немедля проникся неимоверным сочувствием к ней.

— Осужденная четыреста один дробь семь по вашему распоряжению доставлена, — бодро отрапортовала словно и не замечающая угнетённого состояния девушки надзирательница. И несильно ткнула в бок молчащую, понурившуюся Энж. Отчего та, неохотно раскрыв ротик, тихо выговорила, с отчётливо пробивающимися нотками отчаяния: — Осужденная Энжель ди Самери, убийство с отягчающими. Срок — двадцать лет…

— Свободны пока, — сказал эйр Риатис надзирательнице. И та, кивнув, и бросив на Энж строгий взгляд, поправила пояс с висящим на ней короткой тонкой дубинкой, обмотанной крест — накрест серебряной нитью, — несомненно несущей какой‑то эффектор магического воздействия — скорей всего парализующий или ошеломляющий, и направилась к дверям.

А я, сглотнув вязкий комок, возникший в горле при виде измученной каторжной жизнью девушки, тихо позвал её: — Энжель…

Та застыла. А затем, медленно — медленно, словно не поверив до конца своему слуху и оттого боясь ошибиться и увидеть кого‑то иного вместо меня, голову подняла. Но когда всё же взглянула и удостоверилась, что в углу, у стены, стою я… То её изрядно потускневшие с момента нашей последней встречи голубые глаза, полыхнули такой неимоверной радостью и отчаянной надеждой… Что меня пробрало до самой глубины души. И я отчётливо осознал, что просто не смогу предложить Энжель остаться на каторге ещё на какое‑то время, пока улаживаю вопрос с её опекой. У меня даже язык не повернётся предложить ей такое…

«Нельзя, нельзя ни на мгновение более оставлять здесь Энжель! — взволнованно подумал я, когда меня отпустило сжавшееся сердце. — Нужно любой ценой вытаскивать её отсюда! Пусть даже и под полную опеку! С ней можно и потом что‑нибудь придумать. Не велика беда — решу как‑нибудь вопрос. Главное, что Энж при этом будет на свободе…»

— Кэрридан!.. — неверяще произнесла тем временем девушка, смотря на меня во все глаза и подавшись мне навстречу. Ну а я, конечно же, немедля подался к ней…

— Стой — ять, — коротко, но внушительно обронил эйр Риатис, вынудив нас замереть на полушаге. После чего, громко кашлянув, он привлёк наше внимание. А когда мы уставились на него, провозгласил: — Леди Энжель ди Самери. Сим официально уведомляю вас о том, что сэр Кэрридан ди Стайни испросил разрешения о передаче вас ему на поруки. И суд счёл возможным его ходатайство удовлетворить… — И, дав девушке мгновение на осознание сказанного им, что проявилось в порывистом вздохе и брошенном на меня преисполненном невероятной благодарности взгляде, продолжил: — Оговорив, правда, при этом, что забрать вас на поруки сэр Кэрридан может только при условии вашего перехода под его полную опеку.

15